К теме волевых эманаций Учитель возвращался еще много раз, используя для их пробуждения самые разные упражнения, в том числе с использованием криков, боли, внутренних переживаний и всевозможных эмоциональных привязок.
Одним из излюбленных способов создания эманаций для Учителя оказалось чтение стихов. Однажды он заставил меня прочитать несколько моих любимых стихотворений, давая им яркую эмоциональную окраску, так, чтобы каждое слово и каждая фраза отражали характерную именно для них смысловую нагрузку.
– Ты должен читать так, чтобы человек, не знающий русского языка, почувствовал, о чем идет речь, – объяснил Учитель. — Настоящий актер не только умеет читать красиво и с выражением, но ему удается создать соответствующие мыслеобразы произносимого текста. Великие актеры способны передать эти мыслеобразы залу, так, что каждый зритель помимо своей воли начинает ощущать то же самое, что и актер, захваченный порожденными им мыслеобразами.
Одним из стихотворений, чтение которого пробуждало у меня мощные волевые эманации, было стихотворение Гумилева «Камень», мистический настрой которого увлекал меня романтикой ужаса и бессилия человеческого существа перед лицом неведомых, безжалостных и губительных сверхъестественных сил.
Взгляни, как злобно смотрит камень,
В нем щели странно глубоки,
Под мхом мерцает скрытый пламень;
Не думай, то не светляки!
Давно угрюмые друиды,
Сибиллы хмурых королей,
Отмстить какие-то обиды
Его призвали из морей.
Он вышел черный, вышел страшный,
И вот лежит на берегу,
А по ночам ломает башни
И мстит случайному врагу.
Летит пустынными полями,
За куст приляжет, подождет,
Сверкнет огнистыми щелями
И снова бросится вперед.
И редко кто бы мог увидеть
Его ночной и тайный путь,
Но берегись его обидеть,
Случайно как-нибудь толкнуть.
Он скроет жгучую обиду,
Глухое бешенство угроз,
Он промолчит и будет с виду
Недвижен, как простой утес.
Но где бы ты ни скрылся, спящий,
Тебе его не обмануть.
Тебя отыщет он, летящий,
И дико ринется на грудь.
И ты застонешь в изумленье,
Завидя блеск его огней,
Заслыша шум его паденья
И жалкий треск твоих костей.
Горячей кровью пьяный, сытый,
Лишь утром он оставит дом.
И будет страшен труп забытый,
Как пес, раздавленный быком.
И, миновав поля и нивы,
Вернется к берегу он вновь,
Чтоб смыли верные приливы
С него запекшуюся кровь.
Я читал стихотворение, представляя себя то камнем, то человеком, которого этот камень убивает, то сторонним наблюдателем.
В состоянии камня волевые эманации, пробуждаемые у меня чтением стихотворения, со временем стали формировать четкий и живой образ камня. Я действительно превращался в него. Мое тело становилось черным и мрачным обломком скалы, испещренным глубокими щелями, сквозь которые в темноте сияли зловещие огни, красные и дикие, как глаза хищного зверя. Холодный и кровавый внутренний пламень, который пылал внутри меня, был порождением темных дьявольских сил, наполнивших его сознанием беспощадного и неотвратимого, как сама судьба, убийцы. Я уничтожал любого, кто когда-либо прикасался ко мне или кого мне велел уничтожить звучащий откуда-то из моих глубин голос. Я мог летать, подчиняясь силе собственной мысли, и, обрушиваясь на врага, чувствовать, как его тело прогибается под моим весом, как хрустят его сминаемые кости и как ручейки теплой крови ласкают меня, стекая по трещинам.
Однажды я настолько погрузился в созданный мной мыслеобраз, что в ответ на прикосновение Учителя к моему плечу вскочил, словно подброшенный пружиной, влекомый неистовым импульсивным желанием обрушиться на него и уничтожить.
– Молодец, – похвалил меня Ли, плотно прижав к земле фиксирующим руку захватом. – Если ты используешь подобный мыслеобраз в реальном бою, ты сможешь сделать то, что станет для твоих противников худшим воспоминанием их жизни.
– То, что я почувствовал, когда бросился на тебя, было почти за гранью безумия, – сказал я. – По правде говоря, то, что происходит со мной в медитациях, иногда пугает меня. Мне кажется, что я становлюсь сумасшедшим.
– Конечно, ты становишься сумасшедшим, – спокойно сказал Ли. – Все, что выходит за рамки обычного человеческого сознания и поведения, уже может считаться сумасшествием. Но именно сумасшествие дает силу и возможности, выходящие за пределы обычного человека. Преимущество Спокойных в том, что они давно поняли это и научились становиться на короткое время сумасшедшими с тем, чтобы потом вернуться к своему нормальному состоянию спокойствия, радости и душевной гармонии.
Это умение вызвано необходимостью, и случается, что оно обеспечивает выживание члена клана. Но управляемое сумасшествие не приносит вреда. Считай это просто частью воинского искусства. В трактовке стихотворения, когда ты становишься камнем, ты приобретаешь способность создавать волевые эманации и мыслеобразы убийцы-психопата. Возможно, это умение тебе никогда не пригодится, а может быть, когда-нибудь оно спасет тебе жизнь. В любом случае создаваемый тобой мыслеобраз — это не ты. Ты всегда можешь отделить его от себя, в то время как сумасшедший не способен отделить себя от своих навязчивых представлений.
Воображая себя жертвой камня, я переживал собственную смерть, проходя через волевые эманации, порождаемые страхом неотвратимой гибели и ужасом перед мистическим воплощением зла и разрушения, носителем которого был летающий камень.
Ли говорил, что страх является одним из лучших способов высвобождения и перераспределения сексуальной энергии, и мыслеобраз собственной смерти вводил меня в очень глубокое измененное состояние сознания, в котором я вновь проживал всю свою жизнь, одновременно погружаясь в интенсивное экстатическое ощущение последнего момента своего существования.
К теме волевых эманаций Учитель возвращался еще много раз, используя для их пробуждения самые разные упражнения, в том числе с использованием криков, боли, внутренних переживаний и всевозможных эмоциональных привязок.
Одним из излюбленных способов создания эманаций для Учителя оказалось чтение стихов. Однажды он заставил меня прочитать несколько моих любимых стихотворений, давая им яркую эмоциональную окраску, так, чтобы каждое слово и каждая фраза отражали характерную именно для них смысловую нагрузку.
– Ты должен читать так, чтобы человек, не знающий русского языка, почувствовал, о чем идет речь, – объяснил Учитель. — Настоящий актер не только умеет читать красиво и с выражением, но ему удается создать соответствующие мыслеобразы произносимого текста. Великие актеры способны передать эти мыслеобразы залу, так, что каждый зритель помимо своей воли начинает ощущать то же самое, что и актер, захваченный порожденными им мыслеобразами.
Одним из стихотворений, чтение которого пробуждало у меня мощные волевые эманации, было стихотворение Гумилева «Камень», мистический настрой которого увлекал меня романтикой ужаса и бессилия человеческого существа перед лицом неведомых, безжалостных и губительных сверхъестественных сил.
Взгляни, как злобно смотрит камень,
В нем щели странно глубоки,
Под мхом мерцает скрытый пламень;
Не думай, то не светляки!
Давно угрюмые друиды,
Сибиллы хмурых королей,
Отмстить какие-то обиды
Его призвали из морей.
Он вышел черный, вышел страшный,
И вот лежит на берегу,
А по ночам ломает башни
И мстит случайному врагу.
Летит пустынными полями,
За куст приляжет, подождет,
Сверкнет огнистыми щелями
И снова бросится вперед.
И редко кто бы мог увидеть
Его ночной и тайный путь,
Но берегись его обидеть,
Случайно как-нибудь толкнуть.
Он скроет жгучую обиду,
Глухое бешенство угроз,
Он промолчит и будет с виду
Недвижен, как простой утес.
Но где бы ты ни скрылся, спящий,
Тебе его не обмануть.
Тебя отыщет он, летящий,
И дико ринется на грудь.
И ты застонешь в изумленье,
Завидя блеск его огней,
Заслыша шум его паденья
И жалкий треск твоих костей.
Горячей кровью пьяный, сытый,
Лишь утром он оставит дом.
И будет страшен труп забытый,
Как пес, раздавленный быком.
И, миновав поля и нивы,
Вернется к берегу он вновь,
Чтоб смыли верные приливы
С него запекшуюся кровь.
Я читал стихотворение, представляя себя то камнем, то человеком, которого этот камень убивает, то сторонним наблюдателем.
В состоянии камня волевые эманации, пробуждаемые у меня чтением стихотворения, со временем стали формировать четкий и живой образ камня. Я действительно превращался в него. Мое тело становилось черным и мрачным обломком скалы, испещренным глубокими щелями, сквозь которые в темноте сияли зловещие огни, красные и дикие, как глаза хищного зверя. Холодный и кровавый внутренний пламень, который пылал внутри меня, был порождением темных дьявольских сил, наполнивших его сознанием беспощадного и неотвратимого, как сама судьба, убийцы. Я уничтожал любого, кто когда-либо прикасался ко мне или кого мне велел уничтожить звучащий откуда-то из моих глубин голос. Я мог летать, подчиняясь силе собственной мысли, и, обрушиваясь на врага, чувствовать, как его тело прогибается под моим весом, как хрустят его сминаемые кости и как ручейки теплой крови ласкают меня, стекая по трещинам.
Однажды я настолько погрузился в созданный мной мыслеобраз, что в ответ на прикосновение Учителя к моему плечу вскочил, словно подброшенный пружиной, влекомый неистовым импульсивным желанием обрушиться на него и уничтожить.
– Молодец, – похвалил меня Ли, плотно прижав к земле фиксирующим руку захватом. – Если ты используешь подобный мыслеобраз в реальном бою, ты сможешь сделать то, что станет для твоих противников худшим воспоминанием их жизни.
– То, что я почувствовал, когда бросился на тебя, было почти за гранью безумия, – сказал я. – По правде говоря, то, что происходит со мной в медитациях, иногда пугает меня. Мне кажется, что я становлюсь сумасшедшим.
– Конечно, ты становишься сумасшедшим, – спокойно сказал Ли. – Все, что выходит за рамки обычного человеческого сознания и поведения, уже может считаться сумасшествием. Но именно сумасшествие дает силу и возможности, выходящие за пределы обычного человека. Преимущество Спокойных в том, что они давно поняли это и научились становиться на короткое время сумасшедшими с тем, чтобы потом вернуться к своему нормальному состоянию спокойствия, радости и душевной гармонии.
Это умение вызвано необходимостью, и случается, что оно обеспечивает выживание члена клана. Но управляемое сумасшествие не приносит вреда. Считай это просто частью воинского искусства. В трактовке стихотворения, когда ты становишься камнем, ты приобретаешь способность создавать волевые эманации и мыслеобразы убийцы-психопата. Возможно, это умение тебе никогда не пригодится, а может быть, когда-нибудь оно спасет тебе жизнь. В любом случае создаваемый тобой мыслеобраз — это не ты. Ты всегда можешь отделить его от себя, в то время как сумасшедший не способен отделить себя от своих навязчивых представлений.
Воображая себя жертвой камня, я переживал собственную смерть, проходя через волевые эманации, порождаемые страхом неотвратимой гибели и ужасом перед мистическим воплощением зла и разрушения, носителем которого был летающий камень.
Ли говорил, что страх является одним из лучших способов высвобождения и перераспределения сексуальной энергии, и мыслеобраз собственной смерти вводил меня в очень глубокое измененное состояние сознания, в котором я вновь проживал всю свою жизнь, одновременно погружаясь в интенсивное экстатическое ощущение последнего момента своего существования.
| 
